XVI. ДАНИИЛ, МИНДОВГ И РУСЬ ЮГО-ЗАПАДНАЯ

(окончание)

Галицко-Волынская Русь после Даниила. – Отношения ее к татарам и полякам. – Участие в татарских походах. – Владимир Василькович. – Выбор его наследника. – Происки Льва Даниловича. – Болезнь и кончина Владимира. – Отношения польские

Князь Лев Данилович Галицкий на фоне города Львова

Галицкая, или Червонная, Русь по смерти Даниила разделилась между его сыновьями: Львом, Шварном и Мстиславом. Благодаря уважению, которое они оказывали своему дяде Васильку, теперь старшему в роде Романовичей, продолжалось еще единение Волынской и Галицкой Руси и совокупное действие против внешних врагов. Из этого единения выделялся иногда только Лев Данилович, отличавшийся пылким, неукротимым нравом. Получив Перемышльское княжение, он завидовал брату Шварну, который, кроме своей северной, т.е. Холмской и Бельзской, части Галиции приобрел еще и все Русско-Литовское княжение от своего зятя Войшелка. Так, Лев не принял участия в войне Василька и Шварна с Болеславом Краковским (Стыдливым). Конец этой войны был неудачен. Когда сильное польское войско, разоривши Червонную область, пошло обратно домой, Василько послал преследовать его Шварна и сына своего Владимира и дал такой наказ: "Не спешите вступать с ляхами в битву; но, когда, воротясь в свою землю, они разделятся на части, тогда бейтесь". На пределах Руси и Польши был узкий проход, стесненный холмами; он назывался поэтому "воротами". Едва ляхи прошли это место, как Шварн напал на них, забыв умный совет дяди и не подождав двоюродного брата своего Владимира, шедшего позади. Ляхи ударили на Шварна и сбили его передовую дружину; а остальные полки за теснотой места не могли подать никакой помощи, и Русь потерпела полное поражение (1268).

Вслед затем Лев попросил дядю устроить сейм во Владимире-Волынском с участием Войшелка. Последний не хотел приехать, зная, что его кум Лев (у которого он крестил сына Юрия) злобился на него за Шварна; но потом согласился, положась на охрану Василька. Войшелк остановился в монастыре св. Михаила. Один богатый немчин по имени Марколт позвал к себе на обед Василька, Льва и Войшелка. После веселой попойки Василько отправился спать домой, а Войшелк – в монастырь. Сюда приехал за ним Лев и говорит: "Кум, выпьем еще". Стали пить. Тут пьяный Лев начал укорять Войшелка за то, что все свои земли он отдал зятю, а куму ничего не дал. Слово за слово; Лев выхватил саблю и убил Войшелка. Этим поступком он положил черное пятно и на себя, и на своего дядю, нарушив священные права гостеприимства.

Около того времени умер Шварн, и Лев захватил его Червенский удел; но связь Галицко-Волынской Руси с Литовско-Русским княжеством порвалась. Во главе последнего мы встречаем одного из туземных литовских князей по имени Тройдена, которого русская летопись называет "окаянным, беззаконным и треклятым". Братья его исповедовали православную веру; а сам он остался ревностным язычником и, по-видимому, воздвиг гонение на православие и вообще на русскую народность. Вскоре скончался Василько Романович (1271), оставив Волынскую землю своему сыну Владимиру и уделив из нее Луцкую область племяннику Мстиславу Даниловичу. Несмотря на буйный, завистливый нрав Льва Даниловича, умный и добродушный Владимир Васильевич умел уживаться в мире с двоюродным братом и тем поддерживать единение Галицкой и Волынской Руси. Благодаря этому единению и самое татарское иго было гораздо легче в Юго-Западной Руси, нежели в Руси Восточной. Князья посылали дань хану; но, по-видимому, не раболепствовали пред ним, не ездили сами на поклон в Золотую Орду и не пускали в свои земли татарских баскаков и численников. Татарские ханы, очевидно, щадили их как сильных своих вассалов и пользовались их вспомогательными дружинами для своих войн с другими народами. Снедаемый жаждою приобретения новых земель, Лев Данилович сам вмешивал татар в свои войны с соседями и не раз обращался с просьбою о помощи в Золотую Орду. Так, в 1274 году хан Менгу-Темир по его просьбе отправил против Тройдена Литовского не только татарское полчище, но Романа Брянского, Глеба Смоленского и других русских князей; с ними соединились и волынско-галицкие князья. Эта многочисленная рать начала воевать земли Тройдена и пошла на самый Новгородок. Лев Данилович с татарами, утаясь от других князей, хотел один захватить столицу Червонной Руси и успел взять внешний город; но детинец устоял; а когда подошли остальные князья, то рассорились с вероломным Львом и воротились в свои земли. Любопытна при этом обратном походе одна подробность, говорящая в пользу Романа Брянского. Зять его Владимир Василькович Волынский звал тестя к себе во Владимир, прося навестить его дочь, а свою супругу Ольгу. Но Роман хотя и очень любил ее, однако отказался. "Не могу покинуть своей рати; идем по земле неприятельской; кто же рать мою доправит домой? Вот сын мой Олег пусть идет к тебе вместо меня".

Около того времени множество пруссов, не хотевших покориться Тевтонскому ордену, выселилось во владения Тройдена и подкрепило литовское население в его княжестве. Часть их водворилась в Городно на Немане, а часть в Слониме. Любопытно, что когда в 1277 году хан Ногай послал вместе с своими татарами волынских и галицких князей вновь воевать Литву, то они осадили Городно, но встретили сильный отпор от поселенных здесь пруссов; последние ночью врасплох ударили на передовую русскую дружину, разбили ее и захватили в плен многих бояр. Русским князьям удалось овладеть одною каменною башнею, которая стояла перед городскими воротами; а затем они заключили с гражданами мир, выручив только из плена своих бояр. Года три спустя неугомонный Лев, желая воспользоваться смертью Болеслава Стыдливого Краковского (1279), хотел отнять часть Судомирской области у двоюродного племянника и преемника его Лешка Казимировича Черного; для чего лично отправился к хану Ногаю и выпросил у него на помощь татарскую рать. Но и на этот раз ему удалось только разорить Судомирскую область; Лешко Черный дал храбрый отпор и отнял у Льва один пограничный город (Перевореск).

Около того же времени и Владимир Василькович Волынский имел столкновение с Конрадом Семовитовичем, двоюродным братом Лешка Черного по следующему любопытному случаю. Был большой неурожай одновременно на Руси, в Польше и в Литве. Ятвяги прислали к Волынскому князю с просьбою избавить их от голодной смерти и прислать к ним жито, предлагая за него что угодно из произведений своей земли, воску, белок, бобров, черных куниц или серебра. Владимир снарядил в Берестье судовой караван с хлебом и послал его вниз по Западному Бугу, а из него – вверх по Нареву в землю ятвяжскую. Но раз, когда суда остановились на ночлег под городом Полтовском (Пултуск) на Нареве, жители напали на них, избили людей, жито забрали себе, а ладьи потопили. Это был город Конрада Семовитовича Мазовецкого, и Владимир потребовал от него удовлетворения; Конрад отозвался неведением о том, кто и по чьему велению избил людей Владимировых. Владимир послал рать, которая повоевала берега Вислы и забрала большой полон. Затем заключили мир; Владимир возвратил пленников, и после того до конца жил в большой приязни с Конрадом.

Вообще в эту эпоху польские, особенно Мазовецкие, князья находились в таких тесных и родственных связях с Волынско-Галицкими, что спорили об уделах, заключали взаимные оборонительные и наступательные союзы, мирились и ссорились, как будто это все был один княжий род. Тот же Конрад, когда года два спустя был обижен своим родным братом Болеславом, обратился с жалобою на него к Владимиру Волынскому. Последний не только сам пошел ему на помощь, но и послал звать племянника своего Юрия Львовича, княжившего в Холмском и Червенском уделе.

"Дядюшка, – отвечал Юрий, – рад бы с тобою сам пойти, но некогда мне; еду в Суздаль жениться; с собою беру людей немного; а вот моя дружина и бояре; поручаю их Богу и тебе; если тебе любо, бери их с собою".

Действительно, воевода Юрия – Тюйма соединился с волынскою ратью, которую вели Владимир и его старшие воеводы, именно служебный князь Василько Слонимский, Женислав и Дунай. Замечательно при этом следующее обстоятельство. Бояре Конрадовы колебались в верности ему, и некоторые из них находились в тайных сношениях с Болеславом. Поэтому гонец, посланный Владимиром с известием о своем скором приходе, употребил хитрость, чтобы. бояре не предупредили о том Болеслава. Когда посол явился к Конраду, окруженному своими боярами, то громко объявил, что Владимир и рад бы помочь ему, но нельзя теперь: мешают татары. Потом он взял князя за руку и так крепко сжал ее, что тот понял, вышел из комнаты вслед за послом и услышал от него следующее: "Брат твой Владимир велел тебе сказать: снаряжайся сам и приготовь ладьи на Висле для переправы рати; она будет у тебя завтра". Обрадованный Конрад так и поступил. Три соединенные рати, волынская, червенская и мазовецкая, вступили в землю Болеслава Семовитовича, взяли приступом любимый его город Гостиный и с большим полоном воротились восвояси, отмстив обиду Конрада. Эти мелкие войны против того или другого из польских государей со стороны галицких и волынских князей нередко повторялись в ту эпоху; но кроме разорения пограничных областей обыкновенно не имели ближайших последствий.

Недальновидность Льва Даниловича, обращавшегося за помощью к татарам и старавшегося опереться на них ради своих корыстных целей, дорого обошлась Волынской и Галицкой земле. Татарские ханы пользовались обстоятельствами, чтобы разъединить Русь, Литву, Поляков и Угров и не допускать их до общего союза против степных завоевателей. Дружба Льва с татарами заставила и Владимира Васильковича, подчиняясь ханским велениям, иногда заодно с татарами воевать тех соседей, с которыми он желал быть в мире или союзе. Так, в 1282 году оба хана, Заволжский и Заднепровский, Телебуга и Ногай, предприняли поход на угров и велели идти с собою галицким и волынским князьям. Те исполнили это повеление; только Владимир Василькович не мог лично выступить, потому что в то время сильно хромал по болезни своей ноги; он послал свою рать с племянником Юрием Львовичем. Поход окончился полною неудачею. В Карпатских горах татары заблудились и подверглись такому голоду, что начали есть человеческое мясо и падали тысячами; а когда вошли в Угрию, то потерпели там поражение; оба хана только с жалкими остатками войска воротились из этого похода.

Подобная неудача, однако, не помешала обоим ханам в скором времени (в 1285 г.) затеять новый поход, на поляков. В походе опять должны были принять невольное участие русские князья и восточной, и западной стороны Днепра, в том числе, конечно, волынские и галицкие. Этот татарский поход особенно тяжело пришелся для Волынско-Галицкой Руси. Когда Телебуга приблизился к Горыни, князь луцкий Мстислав Данилович встретил хана с дарами и напитками. При дальнейшем его движении то же сделал Владимир Василькович; а затем у Бужковичей, на реке Луге, вышел с дарами и напитками и Лев Данилович; разумеется, каждый из них при этом присоединился с своею ратью к татарскому полчищу. На Бужковском поле хан сделал смотр своим полкам. Отсюда Телебуга двинулся к Владимиру-Волынскому и остановился в селе Житани. Жители стольного города находились в сильном страхе и ждали погрома. Главная татарская сила не вошла в город; но многие лавки были все-таки разграблены; татары особенно забирали у жителей коней. Телебуга двинулся в Польшу; а около Владимира оставил толпу татар для корма запасного конского табуна. Эти татары своими грабежами разорили все окрестности и самый город держали как бы в осаде; ибо грабили и даже убивали всякого, кто осмеливался показаться в поле. Съестные припасы также не могли быть доставляемы в город, и много народа погибло в нем и в его окрестностях в ту зиму. Телебуга и ордынский царевич Алгуй с татарско-русскою ратью перешли по льду реки Сан и Вислу и подступили к Судомиру; но города не могли взять, а только разорили окрестную область. Между тем хан Ногай шел другою дорогой, на Перемышль, и, вступив в Польшу, осадил Краков, но тоже безуспешно. Оба хана, опасаясь друг друга, не соединились вместе, и потому оба, ограничившись разорением беззащитных сел и незначительных городов, воротились назад, и тоже разными дорогами. На обратном пути Телебуга пошел через Галицию, и две недели стоял около Львова; причем здесь повторилось то же, что было с Владимиром-Волынским; татары избивали, грабили и пленили всех, кто выходил из города. Кроме того, много жителей погибло тогда от голода и случившихся на ту пору лютых морозов; по причине холода татары особенно отнимали у жителей одежду и многих оставили нагими. Когда татары наконец ушли, Лев велел сосчитать, сколько погибло у него народу во время стоянки их под его столицею: оказалось, двенадцать тысяч с половиною.

Наиболее замечательным из потомков Романа Волынского является в это время, бесспорно, Владимир (в крещении Иван) Василькович. При своем благодушном, правдивом характере он пользовался привязанностью подданных и уважением соседей. Он особенно выдавался из среды современников своих любовью к образованию, прилежным чтением книг и охотою к душеспасительным беседам с епископом, игуменами и вообще людьми сведущими. Волынский летописец называет его "великим книжником и философом". Любовь к книгам однако не мешала ему быть храбрым вождем на ратном поле и страстным охотником. На ловах, по словам летописца, князь, если встречал вепря или медведя, то не дожидался своих слуг, а сам бросался на зверя и убивал его. Он был также умным, деятельным правителем своей земли и усердным строителем укрепленных городов для ее защиты. Летописец, между прочим, сообщает некоторые подробности о построении города Каменца, напоминающие описанное выше построение Холма его дядею Даниилом Романовичем.

Имея мало укрепленную границу на севере, со стороны хищных ятвягов и Литвы, Владимир начал думать, где бы за Берестьем построить крепкий город. Размышляя о том, он взял книги Пророческие и развернул наудачу. Открылась 61 глава книги Исаии, и князя поразили особенно следующие слова: "И созиждут пустыни вечные, запустевшие прежде, воздвигнут и обновят грады пустые, опустошенные в роды". Князь вспомнил, что места по реке Лесне, впадающей в Западный Буг ниже Берестья, были прежде населены; но после деда его Романа в течение 80 лет оставались запустелыми. У Владимира был опытный строитель по имени Алекса, который при его отце Васильке "рубил" многие города (т.е. строил их бревенчатые стены). Князь послал его в челнах вверх по Лесне с людьми, знающими тот край, чтобы найти удобное место для постройки города. Когда такое место было отыскано на берегу Лесны, посреди глухих лесов (примыкавших к настоящей Беловежской пуще), Владимир с своими боярами и слугами сам отправился для осмотра. Ему понравилось это место. Он велел расчистить его от леса и срубить город, который назвал Каменцом, по причине каменистой почвы. Он построил здесь соборную церковь в честь Благовещения и воздвиг в городе каменный "столп", или башню, в 17 сажен высоты. Такую же точно башню построил он и в Берестье, укрепления которого обновил. Любопытно, что из всех подобных башен, построенных в ту эпоху на Волыни и в Червонной Руси, лучше всех сохранилась до нашего времени именно Каменецкая. Она круглая, 16 сажен в окружности, имела зубчатый верх, узкие окна и внизу погреба со сводами. Созидая и укрепляя города, Владимир, подобно предкам своим, отличавшийся великим благочестием, особенно прилежал к построению и украшению храмов; покрывал их фресковым расписанием, снабжал медными дверями, оксамитными завесами и покровами, золотыми и серебряными сосудами, иконами в золотых и серебряных венцах, в монистах и ризах, с дорогими каменьями и золотыми гривнами, евангелиями и другими богослужебными книгами в дорогих окладах. Летописец указывает устроенные таким образом храмы Берестья, Каменца, Любомля и особенно стольного Владимира. Некоторые богослужебные книги князь списывал сам. Так, он сам списал книгу Апостолов для Владимирского монастыря свв. Апостолов, куда кроме того отдал "сборник великий отца своего"; а другой "сборник отца своего" положил в Каменецком Благовещенском соборе. Не ограничиваясь собственными владениями, набожный князь делал вклады иконами, книгами и прочими церковными предметами и в другие области. Так, в епископский Перемышльский храм он дал им самим списанное Евангелие Опракос (служебное) в серебряном с жемчугом окладе. В Черниговский Спасский собор послал также Евангелие Опракос, писанное золотом, окованное серебром и жемчугом; на верхней стороне этого оклада посредине было финифтяное изображение Спасителя.

Сей храбрый, благочестивый, щедрый, правдивый и по тому времени весьма образованный князь обладал и сановитою наружностью. Он был велик ростом, плечист, красив лицом, имел светлорусые кудреватые волосы, бороду стриг, говорил басом и, что особенно было редко, совсем воздерживался от горячих напитков. Несмотря на его воздержную жизнь, страшная болезнь посетила Владимира Васильковича; именно челюсть его начала гнить. Когда эта неизлечимая болезнь усилилась, многострадальный князь должен был подумать о своем наследнике, так как у него не было собственного потомства. Князь и его любимая подруга Ольга Романовна (княжна Брянская), не имея собственных детей, взяли себе на воспитание какую-то девочку, по имени Изяслава, которую любили как родную дочь.

Выбор преемника для Волынского княжения и кончина Владимира Васильковича послужили предметом целого летописного сказания, весьма любопытного по своим подробностям. Постараемся передать его сущность.

Из троих родственников, Льва и Мстислава Даниловичей и Юрия Львовича, Владимир выбрал своим наследником двоюродного брата Мстислава Даниловича. Последний отличался добрым, приветливым характером (был "легкосерд", по замечанию летописи), тогда как другой двоюродный брат, Лев, был известен гордым, корыстным нравом и запятнал гостеприимство Владимирова отца Василька убийством Войшелка. По-видимому, и Юрий, сын Льва, немногим был лучше своего отца относительно характера; по крайней мере Владимир под конец жизни не благоволил к своему племяннику. Притом Мстислав уже по распоряжению Василька Романовича владел частью Волынской земли, именно Луцкою областью, и, вероятно, Владимир желал, чтобы после его смерти вся Волынская земля опять соединилась в руках одного князя, сохраняя свою независимость от князей и бояр собственно Червоннорусских. Решение свое Владимир Василькович объявил при следующих обстоятельствах. Когда он вместе с Телебутою и некоторыми русскими князьями отправился в поход на ляхов, то дошел только до реки Сана и по причине жестокой болезни отпросился у хана домой, оставив ему свою рать. Но прежде чем уехать, он сказал Мстиславу Даниловичу: "Ведаешь, брат, мою немощь и мою бездетность; всю свою землю и все города после смерти отдаю тебе; отдаю их при царе (Телебуге) и его рядцах (советниках)".

Этою торжественною передачею своей земли в присутствии и с согласия хана Золотой Орды князь, конечно, хотел, с одной стороны, исполнить обязанность татарского вассала, а с другой – желал обеспечить наследство от возможных потом притеснений со стороны двух других родственников, т.е. Льва Даниловича и сына его Юрия. Тут же в татарском стане обратился к ним Владимир с объявлением о передаче всей своей земли Мстиславу и о том; чтобы никто под ним ничего не искал.

"Чего мне под ним искать после твоей смерти? – отвечал Лев. – Все мы ходим под Богом; помоги Бог и своим (княжением) управиться в такое время".

Мстислав "ударил челом" Волынскому князю за его милость к себе и тоже обратился к Льву с следующими словами:

"Брате мой! Володимир дал мне землю свою и города; если захочешь искать чего по смерти брата нашего, то вот царь и царевичи, молви свое хотение".

На этот вызов Лев не отвечал ни слова; но в душе его, конечно, кипела зависть к брату Мстиславу.

Больной Владимир воротился в свой стольный город. В окрестностях его, как известно, свирепствовали тогда толпы татар, приставленных к ханским табунам. "Сильно досадила мне эта погань", – сказал князь, и, оставив вместо себя епископа Марка заправлять делами, уехал с княгинею и "дворными слугами" в любимый свой город Любомль, лежавший верстах в 60 к северу от Владимира; но так как и здесь было беспокойно от татар, то поехал далее к северу, в Берестье, а оттуда в хорошо укрепленный Каменец. "Когда уйдет эта погань из нашей земли, то переедем опять в Любомль", – говорил он княгине и слугам.

По окончании татарского похода на ляхов в Каменец явились некоторые волынские дружинники, участвовавшие в этом походе. Князь расспрашивал их о войне, о здоровье братьев и племянника, о своих боярах и дружине. "Все остались в добром здоровье", получил он в ответ. Те же дружинники донесли ему, что Мстислав уже начал раздавать своим боярам волынские села. Прискорбно показалось князю, что выбранный им наследник еще при жизни его уже начал распоряжаться наследством, и послал он немедленно к Мстиславу гонца с укорительным словом. Тот прислал его обратно с выражением самой глубокой преданности и сыновнего повиновения к брату, которого имеет себе "аки отца", чем и успокоил больного. Последний чувствовал себя все хуже и решил письменным актом скрепить свои условия с Мстиславом. Из Каменца князь переехал в ближний город Рай (Рай-город) и послал к Мстиславу епископа владимирского Евсигнея и двух бояр, Борка и Оловянца, с словами: "Брате! приезжай ко мне, хочу с тобой обо всем учинить ряд". Мстислав не замедлил явиться в Рай с своими боярами и слугами и стал на подворье. Доложили Владимиру о приезде брата. Тот призвал его и, встав с постели, принял сидя. Согласно с русскими обычаями вежливости он ничего не говорил при этом о главной цели свидания и расспрашивал гостя разные подробности о пребывании его с татарами в ляшской земле и обратном походе Телебуги. Когда же гость воротился на свое подворье, те же епископ Евсигней, Борко и Оловянец явились к нему и объяснили, что князь их призвал его для того, чтобы учинить ряды о земле и городах, о своей княгине и воспитаннице и написать о том грамоты. Мстислав, следуя тем же обычным приемам вежливости и почитания старших, вновь повторил свои уверения, что у него и на мысли не было искать братней земли по его смерти; что брат сам стал говорить о том при Телебуге и Алгуе, при Льве и Юрии и что он во всем готов исполнить волю Божью и братнюю. Тогда Владимир велел своему "писцу" Федорцу написать две грамоты. Первой грамотой князь отказывал Мстиславу всю свою землю и города и стольный свой Владимир. Второй грамотой князь назначил по смерти своей супруге город Кобрин с людьми и с теми данями, которые шли дотоле в княжую казну; кроме того, село Городел с мытом и с княжими повинностями; причем избавил его жителей от повинности городовой, т.е. от обязанности приходить на стройку или починку городских стен; но татарщину (свою долю дани татарской) они все-таки должны были доставлять князю. Отказал княгине еще села Садовое и Сомино, а также построенный им на собственное иждивение монастырь свв. Апостолов во Владимире с пожалованным монастырю селом Березовичи, которое князь купил у Федорка Давидовича (может быть, у того же писца княжьего) за 50 гривен кунами, 5 локтей скарлата (алого сукна) и две дощатые брони. Княгиня по смерти вольна, если пожелает, пойти в черницы (вероятно, при том же монастыре свв. Апостолов была и женская обитель), а если не пожелает, то "как ей любо; ведь мне не смотреть вставши, кто что делает по моей смерти ", – прибавил завещатель.

Когда грамоты были написаны и противни с них вручены Мстиславу, последний приведен ко кресту и присягнул на точном их исполнении, на том, что он не отнимет у княгини ничего из завещанного ей; а также с клятвою уверял, что не обидит девочку Изяславу, которую, когда придет время, не только не отдаст за кого-нибудь неволею, но выдаст замуж как свою родную дочь. Урядивши с братом, Мстислав приехал во Владимир, помолился в соборном храме Богородицы, созвал владимирских бояр и горожан, равно "русичей и немцев", и велел всенародно читать грамоту Владимира о передаче ему всей земли своей и стольного города; после чего епископ Евсигней воздвизальным крестом благословил его на княжение Владимирское. Но больной брат прислал подтвердить ему, чтобы до его смерти он подождал водворяться на Владимирском столе, и Мстислав удалился пока в свой Луцкий удел. Владимир на зиму снова переехал поближе к стольному городу, т.е. в свой дорогой Любомль, и тут оставался до самой кончины. Сам он уже не мог удовлетворять своей охотничьей страсти, а рассылал только своих слуг на звериные ловы по окрестным лесам и полям.

Пришло лето. К больному приехал посол от мазовецкого князя Конрада Семовитовича.

"Господин и брат мой! – велел сказать Конрад, – ты был мне в отца место и имел меня под твоею рукою; тобой я княжил и города свои держал, и от братьи своей оборонялся. А ныне, господине, слышал я, что ты уже всю землю свою и города отдал брату Мстиславу. Надеюсь на Бога и на тебя; пошли своего посла вместе с моим к брату, чтобы он также принял меня под свою руку и также оборонял от обиды".

Владимир исполнил просьбу Конрада. Мстислав, конечно, также отвечал сердечною готовностью на ее исполнение; кроме того, с позволения Владимира послал звать Конрада к себе на свиданье. Конрад поспешил отправиться в путь; дорогою заехал сначала в Любомль повидать Владимира и поплакать над его болезнию; получил от него в подарок доброго коня и поехал в Луцк к Мстиславу. Последнего на ту пору в городе не случилось: он проживал в ближнем и любимом своем селе Гае, где построил красивую церковь и богатые княжие хоромы. Здесь Мстислав, окруженный своими боярами и слугами, очень радушно встретил и угостил Конрада, обещал принять его под свою руку, стоять за него, честить и дарить так же, как стоял, честил и дарил его брат Владимир. Затем Луцкий князь с честью отпустил Конрада, щедро наделив его подарками, в том числе прекрасными конями в богатых седлах и дорогими одеждами.

В Любомль прискакал из Лоблина гонец по имени Яртак. Доложили Владимиру; тот не допустил его к себе и велел княгине расспросить, с чем он приехал. Яртак объявил, что князь краковский, Лешко Казимирович (Черный), скончался и что люблинцы зовут Конрада Семовитовича на Краковско-Судомирское княжение. Больной князь велел дать под Яртака свежих коней, и тот нашел Конрада Семовитовича во Владимире-Волынском на обратном его пути из Луцка. Обрадованный Конрад прискакал в Любомль и просил свидания с Волынским князем; но Владимир и его не допустил к себе, а также велел переговорить с ним княгине. Мазовецкий князь просил послать с ним воеводу Дуная, конечно, с целью показать полякам свою дружбу и союз с сильным Волынским князем. Но или посольство Яртака было делом небольшой партии, или обстоятельства быстро переменились: люблинцы заперли перед князем ворота и не впустили его в город. Конрад остановился в загородном монастыре, и отсюда вступил в переговоры с горожанами, спрашивая, зачем же они его звали к себе.

"Мы за тобой не посылали, – отвечали люблинцы, – нам голова Краков; там наши воеводы и великие бояре; сядешь в Кракове, и мы твои".

Вдруг пришла весть, что к городу приближается рать. Подумали, что это были литовцы, и все переполошились. Конрад с своими слугами и с Дунаем заперся на монастырской башне. Но страх оказался напрасен; то была русская дружина с князем Юрием Львовичем. Люблинская область, населенная по большей части русским племенем, составляла предмет давних желаний Галицких князей, и Лев с сыном думали теперь воспользоваться наступившими в Польше смутами, чтобы захватить Люблин. По-видимому, здесь тоже была партия, которая звала Юрия. Однако он так же обманулся, как и Конрад. Люблинцы не только не впустили его, но и явно начали готовиться к обороне. Некоторые горожане с насмешкой говорили ему: "Князь, ты плохо ездишь (на войну); рать у тебя мала, придут многочисленные ляхи и причинят тебе великий сором". Юрий должен был довольствоваться тем, что разграбил, попленил и пожог окрестные села, и удалился. Конрад тоже со стыдом уехал восвояси.

Обманувшийся в расчете на Люблинскую область Юрий Львович прислал к дяде в Любомль сказать ему: "Господине мой! Богу и тебе ведомо, как я со всею правдою служил тебе и имел тебя вместо отца, а ныне отец мой (Лев) отнимает у меня те города, которые мне дал, Бельз, Червен и Холм, и оставляет только Дрогичин и Мельник. Бью челом Богу и тебе, дай мне, господине, Берестье".

Отнятие городов Львом у сына, конечно, было притворное, не более как предлог просить Берестейского уезда. Владимир отправил назад посла с решительным отказом, велев объявить, что он не нарушит договора с братом, которому отдал все свои земли и все города. Волынский князь не ограничился этим ответом; беспокоясь о целости Волынской земли и зная доброту Мстислава, он снарядил к нему своего верного слугу Ратьшу с известием о просьбе племянника и, взяв при этом из своей постели пук соломы в руку, прибавил: "Скажи брату, чтобы и такой вехот соломы не давал никому после моей смерти". Мстислав по обыкновению отвечал клятвою в своем повиновении и щедро одарил Ратьшу. Однако со стороны Галицких князей попытка насчет Берестья тем не ограничилась. От самого Льва Даниловича приехал в Любомль послом Перемышльский епископ, по имени Мемнон. Когда слуга доложил о приезде владыки, Владимир догадался, в чем дело и позвал его к себе. Владыка вошел, поклонился до земли, и сказал: "Брат тебе кланяется". Потом, приглашенный хозяином, он сел и "начал править посольство".

"Господине! вот что брат велел молвить тебе: дядя твой король Данило, а мой отец лежит в Холме у святой Богородицы, тут же лежат кости сыновей его, а моих братьев Романа и Шварна. А ныне слышал про твою великую немочь; не погаси свечей над гробом дяди и братьев твоих, дай город Берестье, это будет твоя свеча".

Владимир, как великий книжник и философ, много говорил с епископом от Св. Писания, а в заключение велел отвезти такой ответ:

"Брате и княже Льве! За безумного что ли ты меня почитаешь, чтобы я не разумел твоих хитростей? Разве мала у тебя собственная земля? Три княжения держишь, Галицкое, Перемышльское и Бельзское, а хочешь еще Берестья. Вот мой отец, а твой дядя лежит во Владимире у Св. Богородицы, много ли ты над ним свеч поставил? Дал ли ты какой город на свечу по нем? Прежде просил живым, а теперь уж и мертвым просишь. Не только города, села тебе не дам".

Все эти происки, очевидно, раздражали больного князя. Однако он с честью отпустил владыку и одарил его. Между тем тяжкие страдания князя все усиливались: хотя он мог еще вставать, но уже челюсть нижняя с зубами перегнила и обнажилась от мяса. По обычаю благочестивых людей того времени князь раздал нищим и убогим значительную часть движимого имения как полученного от отца, так и нажитого им самим, именно золото, серебро, дорогие камни, золотые и серебряные пояса; а большие серебряные блюда, золотые кубки и золотые монисты матери и бабушки велел на своих глазах разбить и перелить в гривны, из которых рассылал милостыни по всей земле; великие табуны свои раздавал не имущим коней, особенно тем, которые лишились их во время прихода Телебуги.

Настала зима. Чувствуя приближение кончины, князь причастился у своего духовного отца в созданной им самим церкви Св. Георгия. Тут в малом алтаре, где священники снимают свои ризы, князь сидел на стуле и слушал литургию, будучи уже не в силах стоять на ногах. Воротясь в терем, он лег и более не выходил. Гниение дошло уже до гортани, так что больной в течение семи недель не мог принять пищи и только пил понемногу воды. Наконец в ночь с четверга на пятницу 10 декабря 1289 года в день св. Мины, Владимир Василькович испустил дух. Княгиня и "дворные слуги", омыв тело и завернув его в оксамит с кружевами, "как подобает царям", возложили его на сани и в тот же день отвезли во Владимир, в собор Богородицы. Было уже поздно, и тело оставили в церкви в санях. В субботу рано поутру после заутрени епископ Евсигней с игуменами, в том числе Агапитом Печерским, отпев обычные молитвы, положили тело Владимира в каменную гробницу. Летописец передает при этом и самые причитанья над телом покойного супруги его Ольги Романовны, которая особенно поминала его незлобие и терпение. Кроме нее плакала над ним и сестра покойного, Ольга Васильевна, бывшая замужем за одним из черниговских князей. "Лепшие мужи" владимирские плакали над ним, поминая, что он никому не давал их в обиду подобно деду своему Роману, и что теперь зашло их солнце и конец их безобидному житию. По слову летописца, плакали о нем не одни русские жители Владимира, богатые и нищие, миряне и черноризцы, но также немцы, сурожские (итальянские) и новгородские торговые люди, и самые жuды, как будто после взятия Иерусалима, когда их вели в плен Вавилонский. С 11 декабря до самого апреля гроб был только накрыт крышкою, но еще не замазан известью, а 6 апреля в среду на страстной неделе княгиня и епископ со всем причтом, открыв гроб и совершив обычные молитвы, наглухо его замазали.

Князь Мстислав не поспел приехать к 11 декабря, т.е. на погребение брата, а приехал уже после со своими боярами и слугами. Совершив плач над гробом, он начал рассылать свою засаду (гарнизоны) по всем городам Волынским. Но тут вновь возник вопрос о Берестейском уделе. Берестьяне, склоненные галицкими князьями, учинили крамолу, и едва Владимир скончался, послали за Юрием Львовичем и присягнули ему как своему князю. Юрий поспешил приехать в Берестье и поставил здесь свою засаду, также в городах Каменец и Бельск. Волынские бояре изъявили Мстиславу готовность положить за него свои головы, чтобы смыть сором, возложенный на него племянником. Они советовали князю сначала занять собственные города последнего, Бельз и Червен, а потом идти на Берестье. Но "легкосердый" Мстислав не хотел проливать кровь неповинную и прежде стал действовать на Юрия увещаниями, напоминая все предшествовавшие обстоятельства передачи ему Волынской земли покойным Владимиром при татарском хане, с молчаливого согласия самого племянника и его отца. В случае дальнейшего упорства возлагал на него ответ за пролитие крови и объявил, что он не только снаряжается на рать, но уже послал звать к себе на помощь татар. С теми же речами отправил Владимирского владыку и к самому Льву Даниловичу. Последний испугался угрозы татарами ("у него не сошла еще оскомина от Телебужиной рати"); уверял, будто сын учинил все это без его ведома и обещал послать ему повеление удалиться из Берестья. И действительно послал с таким повелением своего боярина вместе с боярином Мстислава. Юрий не упорствовал более и со стыдом выехал из Берестьенской области, сорвав зло на княжих дворах и теремах, которые разграбил и разорил как в Берестье, так в Каменце и Вельске. Между тем Мстислав отправил гонца воротить с дороги своего служебного князя Юрия Поросского, служившего прежде Владимиру; этого князя он уже послал было звать татар. Мстислав приехал в Берестье. Горожане встретили его с крестами и выражением своей покорности; только главные заводчики крамолы бежали в Дрогичин вместе с Юрием, который присягнул не выдавать их дяде. Из Берестья Волынский князь проехал в Каменец и Бельск, также утвердил их за собой присягой жителей и оставил в них свою засаду. Воротясь в Берестье, он спросил своих бояр: "А есть ли тут ловчее?" (побор с жителей на содержание княжей охоты). Ему отвечали, что никогда не было. "Не хочу смотреть на их кровь (казнить смертию), а за их крамолу на веки уставляю ловчее". И велел своему писцу написать уставную грамоту, по которой ежегодно взималось с каждой сотни (купцов) два лукна меду, две овцы, пятнадцать десятков льну, сто хлебов, пять цебров овса, пять цебров ржи и 20 кур, а с простых горожан четыре гривны кун. При этом крамола берестьян по княжему приказу была внесена в летопись на память потомству.

Как видно, Владимир Василькович не ошибся в выборе своего преемника. Княжение Мстислава Львовича на Волыни по своему характеру было как бы продолжением княжения Владимирова. Он умел сохранить не только мир с соседями, но и пользовался уважением. Между прочим литовские князья соседней Черной Руси (братья Бурдикид и Будивид), чтобы укрепить мир с Волынью, уступили ему город Волковыйск. Конрада Мазовецкого он недаром взял под свою руку, по просьбе его Волынский князь послал ему на помощь свою рать с воеводою Чудином, которая завоевала Конраду княжение Судомирское. А старший брат его, Лев Галицкий с своей стороны сам водил свое войско на помощь брату Конрадову Болеславу Семовитовичу, который вел борьбу с одним из силезских князей Генрихом Вратиславичем за старшее, т.е. за Краковское, княжение. Кроме галицкой рати в этом походе соединились с Болеславом родной брат его Конрад и двоюродный Владислав Казимирович Локоток (Маленький), один из удельных князей Куявских, впоследствии знаменитый объединитель польской земли. Союзники подступили к Кракову и заняли внешний город; но внутренний замок, или кремль, храбро обороняли наемные немцы, оставленные здесь Генрихом Вратиславичем. Этот замок был очень крепок, весь каменный и хорошо снабженный метательными орудиями, каковы пороки и "самострелы коловоротные, великие и малые". Лев Данилович, известный своим ратным искусством и храбростью и притом как сильнейший из союзников, принял главное начальство; он повел свою рать на приступ и велел то же сделать ляхам. Но в самом разгаре боя вдруг пришла весть, что на помощь осажденным приближается большое войско. Лев приостановил приступ, начал приводить в порядок свои полки и послал в поле разведчиков. Оказалось, что никого не было. Сами союзники ляхи с умыслом распространили ложную тревогу, чтобы помешать взятию города Русью. Тогда Лев ограничился посылкою своих отрядов в собственные владения Генриха и захватом множества пленных. Из-под Кракова он ездил на свидание с королем чешским Вацлавом II, одним из претендентов на Краковское княжение, и, заключив с ним союз, воротился домой (1291). Вслед затем Генрих умер, и Вацлав Чешский был призван частью польских вельмож на Краковский стол; соперником ему выступил Владислав Локоток, который в своем малом теле обнаружил замечательную отвагу и неустанную энергию. Пользуясь этими смутами, Лев исполнил, наконец, одно из своих давнишних стремлений: с помощию постоянных союзников своих, татар, он завоевал у ляхов Люблин. Но недолго Русь владела этим городом: вскоре по смерти Льва ляхи отняли его назад.

Отличавшийся неукротимым, буйным нравом в молодости своей, под старость Лев сделался довольно тихим и кротким; за исключением упомянутых столкновений с поляками, жил в мире с соседями; занимался устроением своей земли, особенно укреплением и украшением своего стольного города Львова, где поселил много иноземных торговцев и ремесленников немецких и восточных (между прочим, армян и евреев). Дружба его с татарами простиралась до того, что он держал при себе татарских телохранителей. Он скончался в 1301 году, оставив вое свои земли сыну Юрию. Около того же времени умер и брат его Мстислав. Тогда Юрий Львович соединил в своих руках обе Юго-Западные Руси, Галицкую и Волынскую. Под его же рукою находились князья пинские и некоторые другие удельные князья на Полесье и Киево-Волынской украйне. В то же время по смерти чешского короля Вацлава II (1305) Локоток достиг цели своих долгих усилий, сел на Краковско-Судомирском княжении и начал собирание польской земли. А с другой стороны выдвинулось на историческую сцену столь же обильное последствиями для Юго-Западной Руси объединение Литвы, во главе которой явились Витен и брат его Гедимин .

Основным источником при изложении событий Юго-Западной Руси во второй половине XIII века служит также Галицко-Волынская летопись, изданная по Ипатьевскому списку, прекращающаяся 1292 годом. События этой эпохи, очевидно, записаны современником, хорошо знавшим обстоятельства, и потому подробности, им сообщаемые, особенно драгоценны. Пособия те же, которые приведены выше.

В 1767 г. в Львовском Лаврском монастыре после пожара открыты в каменной часовне заделанные в стене две гробницы, обитые серебряными бляхами и украшенные искусною резьбою; на одной из них вырезано имя Льва. Серебро перетоплено и обращено на обновление монастыря и церкви ("Критико-Историческая Повесть Червонной Руси" Зубрицкого. 63). В Monum. Polon. Hist. IV. (Lwow. 1884) находим любопытные сведения о супруге Льва Даниловича Констанции, дочери Угорского короля. Выйдя за русского князя, она не перешла в православие, а осталась ревностной католичкой и причислена к лику святых польско-угорских княгинь. (Библиографическая статья г. Дашкевича в IV томе Киевских Университетских Известий.)

Любопытную черту из деятельности галицко-волынских князей представляют построенные ими каменные вежи. Кроме указанных построений Даниила и Владимира Васильковича, Волынская летопись упоминает еще под 1291 г. о заложении каменного столпа в городе Чарторыйске. Некоторые соображения об этих вежах см. у Петрушевича в исследовании о Холмской епархии и в Encyklopedia powszechna (т. V. "Chelmskie wiezy"). Каменецкая вежа, Гроднен. губ. Брест, уезда, описана у Бобровского ("Гродненская губерния", т. II, стр. 1047) и у Срезневского (в "Сведд. и заметк. о малоизвестных и неизвестных памятниках". СПб. 1867). По поводу похода Телебуги и Ногая на Угрию и Польшу см. архимандрита Леонида "Хан Ногай и его влияние на Русь и Южных Славян" (Чтения Об. И. и Др. 1868. кн. 3).

  ЛЕВ I ДАНИЛОВИЧ (ок. 1228 – 1301) – князь Перемышльский (ок. 1240 – ок. 1301), Белзский (1245-1269), Холмский и Галицкий (1264 – ок. 1301 г., до 1269 года вместе с братьями Шварном Даниловичем и Мстиславом), князь Волынский (после 1292). Полководец и дипломат Древней Руси. Второй сын Даниила Романовича Галицкого , из волынской ветви Рюриковичей. Двоюродный брат великого князя владимиро – суздальского Александра Ярославича Невского (их матери были сёстрами, дочерями Мстислава Мстиславича Удатного), черниговского князя Романа Михайловича Старого (сестра Даниила была замужем за Михаилом Черниговским).

В иностранных источниках в связи с событиями 1299 года дважды назван «королём Галицким», хотя в отличие от отца и сына, официально никогда не короновался. Согласно "Синопсису Киевскому", Лев после смерти отца также титуловался Киевским князем, однако, согласно исследованиям Г.Ю. Ивакина, галицкие князья в указанное время Киевом не владели.

Выступает на историческую сцену в 1240 году, когда князь Даниил вместе с ним уехал в Венгрию с целью заключения с королём Белой IV союза против монголо-татар.

Лев впервые принял участие в военном походе в 1245 году – вместе с отцом и дядей Василько Романовичем выступил против Ростислава Михайловича, участвовал в Ярославском сражении. Для укрепления союза с Венгрией в 1246 году (по данным первоисточника в 1251) женился на Констанции Арпад – дочери Белы IV.

С 1252 года вместе с отцом воевал против монголо-татар, которых возглавлял темник Куремса. Руководя войском, полученным от отца, Лев разбил большое войско Куремсы под Луцком. Также участвовал в походе Даниила на ятвягов (1255-1256). Принимал участие в галицко-татарском походе на Литву в конце 1250-х годов.

После смерти Даниила Галицкого в 1264 году получил в наследство Галич, Перемышльское княжество и названный его именем Львов, а после смерти младшего брата Шварна Даниловича (ок. 1269 года) – также Холмское и Дрогочинское княжества.

Заявил о своих притязаниях на литовский великокняжеский престол, поссорился с Войшелком. Для примирения они были приглашены в гости волынским князем Василько Романовичем. Войшелк не хотел ехать, но Василько пообещал литовцу защиту, и в апреле 1267 года князь прибыл на встречу со Львом. Застолье прошло удачно, и вскоре Войшелк вернулся в монастырь, а Василько – во Владимир-Волынский. Но в эту же ночь Лев приехал к Войшелку в монастырь, предложив ему продолжить застолье. Вскоре однако между Львом и Войшелком завязалась драка, и Лев убил литовского князя.

После убийства Войшелка и смерти волынского князя Василько Романовича, Лев вновь заявил о выдвижении своей кандидатуры на литовский престол, но ничего не добился. На престол Великого княжества Литовского взошел холмский князь Шварн Данилович, а после его смерти на нем утвердился Тройден. В 1269 и затем в 1273-1274 годах вместе с братом Мстиславом Лев Даниилович пришёл на помощь двоюродному брату волынскому князю Владимиру Васильковичу в борьбе с племенем ятвягов, завершившейся "победою и честью великою ".

По некоторым сведениям, в 1272 году перенёс столицу Королевства Руси из Холма во Львов. Поддерживал живые дипломатические связи с Богемией, Венгрией, Литвой, Тевтонским орденом.

После смерти короля Польши Болеслава V Стыдливого в 1279 году в союзе с чешским королём Вацлавом II пытался захватить Краков. Так как Болеслав, приходившийся Льву свояком (жена Льва Констанция была родной сестрой Кунигунды, жены Болеслава), умер бездетным, Лев стал претендовать и на польский трон, но краковские вельможи избрали князем Лешека Чёрного. После этого Лев обратился за помощью к золотоордынскому беклярбеку Ногаю, который послал татарские войска на помощь Льву. Поход Льва на Краков был неудачен: по сказаниям польско-литовских хроник, он потерял 7 знамён, 8 тыс. убитыми и 2 тыс. пленными.

В 1281 году король Польши Лешек Чёрный в целях мести Льву Данииловичу вторгся с отрядом на территорию Галицкого княжества. Он взял город Перевореск (Пршеворск), сжег его, а всех жителей перебил. Другой польский отряд численностью 200 человек вошел в волынские земли у Берестья (Бреста). Поляки разорили с десяток сел и пошли назад. Но жители Берестья во главе с воеводой Титом, всего около 70 человек, напали на поляков, убили 80 человек, остальных взяли в плен и возвратили все награбленное. В том же году началась очередная междоусобная война между Лешком Черным, Конрадом II Черским и Болеславом II Мазовецким (последние двое были внуками Даниила Галицкого). Причём Лев Даниилович поддержал Болеслава, однако до смерти Лешка Черного новых открытых конфликтов с Польшей не происходило.

В 1283 году хан Золотой Орды Телебуга собрался в поход на Польшу и приказал Льву идти с ним. Но, узнав, что Ногай опередил его, хан остался во владениях Галицкого короля. Формально он не осаждал Львов, но не давал жителям города выйти из-за его стен за съестными припасами, отчего многие умерли от голода. В итоге за время стояния татар Лев потерял 25 тысяч человек.

Лев присоединил к Галицко-Волынскому княжеству часть Закарпатья с городом Мукачево (ок. 1280 года). Также он, воспользовавшись неразберихой правителей Польши и Чехии, покорил Люблинскую землю (ок. 1292). Ещё при жизни своего бездетного двоюродного брата князя Владимира Васильковича пытался добиться завещания его удела себе или своему сыну Юрию , но Владимир завещал свою волость Мстиславу Даниловичу, князю Луцкому. В 1289 году Владимир умер, а после смерти Мстислава (после 1292) Лев принял Волынь под свою руку. Вместе с татарами в 1287 году Лев предпринял неудачный поход на Польшу. В июле 1289 года совершил поход в Силезию, захватив богатую добычу. В 1290 году участвовал в войне Болеслава Земовитовича с Генрихом IV, князем Вратиславским.

Незадолго до смерти ходил походом на Польшу и вернулся "с большой добычею и полоном ".

Умер Лев в 1301 году, передав корону и владения своему старшему сыну Юрию.

статья добавлена
Администрацией сайта

Лев Данилович (близько 1228-1301) — галицько-волинський князь, син Данила Романовича Галицького. В 1247 (за іншими даними, 1251-52) для зміцнення союзу з Угорським королівством одружився з дочкою Бели IV — Констанцією. В 1252 допомагав батькові воювати з монголо-татарськими ордами на чолі з Куремсою. Після смерті Данила Галицького (1264) успадкував Перемишльське князівство і Львів (місто назване в честь Лева Даниловича).

Близько 1269 року (після смерті брата Шварна Даниловича) Лев успадкував Галицьке, Перемиське, Холмське, Волзьке, Дорогочинське князівства. В 1272 переніс столицю Галицько-Волинської держави до Львова.
Підтримував жваві дипломатичні зв’язки з Чехією, Угорщиною, Литвою, Тевтонським орденом. Після смерті краківського князя Болеслава Соромливого (1279) Лев Данилович в союзі з чеським королем Вацлавом II намагався здобути Краків. Підтримуючи в боротьбі за краківський престол Болеслава Мазовєцького (сина сестри Предслави), вів тривалу війну з польським князем Лєшком Чорним.
Приєднав до Галицько-Волинського князівства частину Закарпаття з Мукачевом (біля 1280р.) і Люблінську землю (біля 1292р.). Докладав багато зусиль щодо створення Галицької митрополії, яка постала 1303 року, вже за його сина князя Юрія Львовича.
Такою є офіційна «біографія», що у стислому викладі подає основні події із життя одного із синів Данила Галицького. Проте літописні сторінки дозволяють простежити хід його життя дещо в іншому ключі. Там бачимо Лева зовсім не ідеальним правителем, а людиною, яка цілком відповідала часу середньовіччя. Тоді багато речей вирішувалось силою, інколи хитрістю, а ще підступом і зухвальством. Якщо у ситуацію вмішувалась жінка, то заради неї чоловік того часу був здатен на все.
Саме одруження Лева Даниловича з мадяркою дещо змінило характер князя і незабаром відбилося на його взаєминах з братами й дядьком. Під впливом жінки Лев толерантно ставився до чернечих латинських орденів, дав їм дозвіл засновувати кляштори (монастирі) спочатку у своєму уділі, а після смерті батька, 1264 року, по всій Галичині. Латинські ченці здобули рівні права з православним духовенством і з кожним роком все більше вкорінювалися на галицькому грунті. Зі своїми братами князь Лев не підтримував дружніх взаємин. Озлоблений на свого кума (хрестив Юрія Львовича), а швагра свого брата Шварна, литовського князя-ченця Войшелка Миндовговича за те, що той дав своє князівство не йому, а Шварнові, Лев на Великдень 1267 року в монастирі св. Михайла власноручно князя Войшелка вбив. Князі Василько, Мстислав і Шварно обурилися злочином брата, але проти сили Лева і його мадярського тестя виступити не наважилися. Через два роки, коли Василько й Шварно повмирали, Лев захопив від Шварнових дітей Холмщину, а в Литві засів жорстокий Тройден (батько Юрія ІІ, Тройденовича). У Володимирі тоді князював Васильків син Володимир, який за свою людяність був шанований простими людьми і боярами. Відбирати князівство у нього Лев поки що не наважувався, але підмовляв лише литовського Тройдена, так що той щорічно нападав на Володимирові землі.
У літописах є повний опис виступів Лева Даниловича проти рідних братів. Лев спеціально організував воєнну акцію проти прусаків і запросив до походу загони братів, щоб ті понесли якнайбільші втрати. Тим часом його самого прусаки вщент розбили. Володимир Василькович та Мстислав Данилович, зла не пам’ятаючи, своїми військовими дружинами звільнили Лева з сином з пруської облоги.
У грудні 1279 року Левові чи, точніше, його княгині, забаглося стати польською королевою. Унаслідок цього розпочалася десятилітня війна за краківський престол. Брати Мстислав і Володимир відмовляли Лева від такої затії. Але Лев татарським наказом змусив їх обох собі помагати. 28 лютого 1280 року поляки розгромили наших князів; Лев з неславою вернувся до Львова. За невдалий похід заплатило галицьке населення. Поляки захопили частину Галичини і все населення нещадно вимордували. Війна тягнулася 10 літ. У боях важко поранено князя Володимира Васильковича. Він передав князівство Мстиславові. Лев з сином Юрієм на вимогу Володимира присягнули, що не відберуть у Мстислава його князівства. Та не поспів Володимир умерти, як Лев з Юрієм вирядилися у похід на Володимирію. Вмираючи, Володимир наказав Мстиславові не дати Леву ні солом’яного віхтя. Облудна натура Льва і тут найшлася. Він прислав до Володимира перемиського владику Максима, щоб той його вмовив передати Мстиславове Володимирське князівство на «свічку» при гробах Данила й Шварна,— тобто передати князівство Левові, а не Мстиславові Даниловичу. Хворий Володимир сказав, що Левове князівство є три рази більше за всі інші, та що Лев також нічого не дав на «свічку» до гробу своїх братів і дядька Василька. Й нічого так Левові і не дав.
Все своє життя Лев не переставав воювати за краківський престол. З братами й братаничами розправлявся підступом, а із західними володарями перебував у приязні, бо ж споріднений був з ними через свою жінку. З того треба думати, що княгиня Констанція мала великий вплив на хід політичних справ Галичини. Що Галичина її не обходила нітрохи, це видно із того, що й сам Лев не дбав за своє князівство. Наприклад, віддав велику частину Холмщини литовському князькові Тройденові. Отже, батьківських земель не боронив, а натомість лакомився на пустий королівський титул і за нього руйнував Галичину цілі десятиліття. І тут не обійшлося без намов жінки, що титулом княгині не вдовольнялася.
Розправився Лев також з Володимировою вихованкою Ізяславою. Князь Мстислав кривдити її не хотів, а свято виконував заповіти Володимира Васильковича щодо княгині та вихованки. Вдова Володимира постриглася у черниці. З нею пішла в монастир і неповнолітня Ізяслава. Лев і Юрій використали нагоду — виманили дівчину з монастиря ніби у гостину до Львова. Під охороною Левових дружинників Ізяслава до Львова поїхала, та... в дорозі згинула безвісти...
За легендою, Лев Данилович похований у Онуфріївському монастирському храмі, що у с. Лаврів, Старосамбірського району Львівської області. До речі,він вважається і засновником цього монастиря. В останні роки життя він постригся в монахи, отримавши чернече ім’я улюбленого святого Онуфрій і поселився у святині. Ця чернеча обитель належала до володінь княжої сім’ї. Про це свідчить грамота князя Лева від 8 жовтня 1292 року. За переказами та згадками з монастирської хроніки, саме тут його й поховано.
За даними тієї самої монастирської хроніки, 1767 року всі дерев’яні споруди Лаврівського монастиря згоріли. Але вціліла мурована каплиця, у стінах якої знайшли домовини князів Лева й Войшелка. Тогочасний ігумен монастиря Волянський запросив настоятелів сусідніх монастирів і наказав відкрити цю могилу. У ній було дві домовини, вкриті товстою срібною бляхою і прикрашені вишуканою різьбою. На одній із них був напис - Лев. Щоб хтось не привласнив знайденого багатства, срібло таємно переплавили та продали, а на отримані кошти відбудували згорілий монастир. Однак істориків непокоїть один нюанс: наприкінці життя князь Лев був ченцем, а відтак його мали б похоронити, як простого смертного - в дерев’яній труні. Чому ж його поховали в дорогій домовині, нині ніхто не зможе відповісти.

Підготував Іван ДРАБЧУК, історик, член НСКУ

По смерті короля Данила поділилися його сини батьковими землями. Князь Лев панував у Галичі, Дорогичині, Перемишлі й Мельнику; князь Шварно в Холмі, Белзі й Червені; князь Мстислав у Луцьку, Дубні та Стожку. Дядько їх - князь Василько, як і за життя короля Данила, так і тепер князював у Володимирі й Бересті. До князя Василька належали теж городи Любомль, Каменець на литовській границі, Кобринь, Рай, Кремянець і Всеволож.

Князь Василько в роді Романовичів зайняв тепер місце короля Данила, став головою всіх Романовичів.

Князь Лев по батьковій смерті перейшов був жити зі Львова до Галича. Та не сподобалося йому тут.

Він говорив до дворецького:

Не любо мені жити в Галичі. Мій батько радніше жив у Холмі, як у Галичі, так і мені миліший Львів, як Галич.

І князь Лев став приготовляти Львів, щоб був відповідний на столицю князя. Терем, що його побудував був на горі король Данило, поширив, прикрасив і сильніше укріпив. Під горою побудував собі другий, т. зв. літній терем. Довкола просторого майдану в середині города побудував будинки на крамниці. Для жінки побудував церкву латинського обряду, а при ній дім для пароха цієї церкви.

На вістку, що князь Лев переносить столицю з Галича до Львова, стали туди зїздитися і тут поселюватися ремісники свої й чужі. З чужинців найбільше приїздили німці.

Одного дня з"явилося в князя Льва дивне посольство.

Були це люди з довгими чорними бородами, каблукуватими носами й темного кольору обличчям.

Провідник цих людей говорив до князя Лева:

Славний і могутній княже! Ми, вірмени геть із-далека, з Азії. Нас там переслідують чужинці, за віру, хочуть нас вигубити. Отже приходимо до тебе, щоб ти дозволив нам у твоїх містах, головно тут у городі Львові, поселитися.

Князь Лев спитав:

А ви якої віри і чим займаєтеся?

Ми християни, як і ви, тільки наш обряд трохи відмінний від вашого. З нами є й наші священики. Займаємося ж ми здебільша купецтвом.

Це добре, - сказав князь Лев, - що ви християни. Що ви іншого обряду, це ніщо! У мене тут у Львові й по інших городах є теж християни інших обрядів, найбільше ж латинників. Добре, я дозволяю вам тут поселитися.

І велів печатникові Захарії Витановичеві списати грамоту про дозвіл поселятися вірменам по городах, правитися своїм правом, вільно будувати свої церкви і відбувати богослуження в своїм обряді.

Князь Лев загосподарював свою державу і укріпляв городи. Будував церкви й манастирі, щоб духовенство й черці дбали про поглиблення християнської віри.

І стала держава підійматися з руїни, завданої татарами. Татарські хани не йшли тепер за Дніпро, бо в них самих була колотнеча. А західні сусіди давали спокій князеві Львові, бо знали, що він у кожній хвилині може покликати татар собі на поміч.

Було це з початком 1270 р. Князь Шварно важко занедужав і прислав до князя Льва посла з листом.

Приїдь, брате, - писав князь Шварно. - Я недужий, і то так важко, що ледве чи вже підведуся з постелі. Приїдь у Холм, я хочу тобі передати по моїй смерті Холм, Червень і Белз.

І князь Лев поїхав. Застав ще князя Шварна живого.

Князь Шварно передав йому свій заповіт, що вже був списаний, і по трьох днях переставився.

У місяць по смерті князя Шварна переставився теж і князь Василько Романович. Князь Володимир Василькович розіслав гінців з сумною вісткою до всіх князів роду Романового й до задніпрянських князів.

Похорон був величний, бо син Володимир не щадив коштів на батьків похорон. Тіло князя Василька положили в церкві Пресвятої Богородиці, в єпископії Володимирській.

Тепер верховним князем над усіма Романовичами став князь Лев Данилович.

Було це 17 грудня, на св. Даниїла пророка, в неділю. Князь Лев з княгинею Констанцією був у єпископській церкві, де правилося поминальне богослуження за його батька, короля Данила.

Саме скінчилося богослуження. Князь Лев подався назад у свій терем на горі. Зима почалася скоро, і увесь Львів білів уже під снігом.

Гарно різьблені залубні мчали швидко вулицями Львова.

Як гарно тепер, як у казковій країні! - сказала княгиня Констанція.

У вас на Угорщині немає таких гострих зим, як у нас. - сказав князь Лев.

Це правда, у нас тепліше, і гарна наша країна, але й тут гарно. Я вже звикла до галицького підсоння.

Серед такої розмови заїхали на замкову гору перед терем.

Тут зараз приступив до князя Льва дворецький Василько Семкович і сказав князеві:

Пригнав гінець із Кракова, каже - з важною вісткою.

Князь Лев спитав:

А де ж він?

Жде в гридницї.

Хай зараз явиться в мене.

Ти від кого? - спитав князь Лев, тільки побачив його.

Від Мартина Бохенського, княжого стольника, - відповів отрок, кланяючись князеві, і зараз подав йому листа і сказав ще: - Князь Болеслав помер.

- Іди спочинь, а я тимчасом прочитаю, що пише пан Мартин.

А пан Мартин писав:

Ласкавий і мудрий княже! Доношу Тобі, що князь Болеслав помер, і як знаєш, безпотомно. Треба Тобі якнайскоріше здобути краківський престіл, що Тобі його покійний князь Болеслав обіцяв. Нас тут більше, Твоїх прихильників, і ми всі будемо старатися з"єднати Тобі краківських панів. Спішися, ласкавий княже, бо поспіх тут рішає. Це пишу я, Твій вірний і щирий прихильник, і кланяюся Тобі низько.

Князь Лев прочитав листа і сховав його між важні грамоти, і негайно післав гінця до князя Юрія.

Приїжджай, сину, з дружиною великою, рушаю на Краків! Болеслав помер! - писав йому.

Князь Юрій прибув незабаром у Львів до батька із своєю дружиною.

Рушили в похід.

Коли військо перейшло в межі Краківського князівства, князь Лев, отаборившись, післав гінця до Мартина Бохенського в Краків, щоб цей подав відомість, як стоїть справа.

До тижня дістав князь Лев відповідь:

Не можна вже нічого зробити! - переказував пан Мартин. - Більшість панів заявилася проти Тебе, милостивий княже!

Князь Лев став радитися з сином, що йому діяти. Князь Юрій радив вертатися.

- І я так думаю! - сказав укінці князь Лев. - Одначе за страту зажадаю окраїнних городів і, силою їх добуду, як не дадуть.

І князь Лев рушив на Краків. Але похід не вдався. Ні з чим мусів вернутись у свою землю.

Тепер князь Лешко, вибраний краківським князем, пішов із помсти на Галицьке князівство, здобув город Переворськ, побив у ньому всіх людей, забрав багато добичі, а город підпалив, і вернувся назад.

Польські князі Болеслав, князь Плоцький, і Конрад, князь Черський, посварилися тимчасом і виповіли один одному війну. Болеслав попрохав помочі у Лешка, князя краківського, і його брата Володислава Локетка, князя Сєрадського, а Конрад звернувся за підмогою до князя Володимира Васильковича, двоюрідного брата князя Льва.

І зараз став князь Володимир готуватися до походу. Негайно післав теж до свого небожа, князя Юрія Львовича, щоб і він дав поміч. І вислав усе військо під проводом досвідчених воєводів.

Ще перед походом вислав він був посла до князя Конрада, що заявив:

Так тобі каже брат Володимир: Я радо поміг би тобі помститись за зневагу, однак не можу, бо нас тривожать татари.

Сказавши це, посол стиснув князеві руку. Він дав цим знак, що не хоче говорити до нього при всіх боярах. Князь Конрад зрозумів його і вийшов із ним.

Тепер посол сказав:

Мій князь і я знаємо, що між твоїми боярами є невірні тобі, тому так сказав я при всіх. А тут тобі ось що переказує князь Володимир: "Готуйся сам і човни приготовляй до плавби на Вислі, а військо буде в тебе завтра".

Конрад зрадів і велів готувати човни і сам став готуватися в похід. Як прийшли українські полки, перевезлися через Вислу і рушили у дальший похід. Князь Конрад минув Сохачів і повів усе військо до города Гостинного. Город узяли приступом. Узяли багато полонених і різних припасів.

Князь Конрад задоволився цим. Казав:

Буде з мене. Болеслав дуже любить цей город, то це його дуже заболить.

Українське військо вернулося ціле й здорове, бо згинули тільки два дружинники: один прусак родом, а другий боярський син, Рох Михалевич.

Князь Володимир дуже радів, що і військо ціле, і Конрадові поміг змити зневагу.

Зібравши по смерті князя Шварна під своєю рукою всі землі Галицького князівства, став князь Лев заходитися невсипуще коло того, щоб скріпити свою державу, відбудувати зруйновані городи й села.

Найважніше, - говорив він, - щоб хлібороб міг спокійно й безпечно орати поле, а в городах, щоб розвивалися промисел і торгівля.

Так і робив. Хлібороб міг спокійно тепер орати поле і збирати жниво, а городи залюднювалися ремісниками й купцями.

Найбільше ж дбав князь Лев про свій улюблений Львів.

Побудував тут просторі, доми на крамниці і ремісницькі варстати, що їх за оплатою винаймав і своїм і чужим, купцям і ремісникам.

І забудбвувався Львів щораз більше, щораз краще.

Також дбав князь Лев дуже про своїх дружинників.

А вже найбільше заходився князь Лев коло будови церков і манастирів. Для манастирів і церков не щадив він дарів - обдаровував щедро землями й грішми.

Ішли роки за роками, прийшла старість. Князь Лев не почувався вже в силах правити державою. Одного дня покликав він до себе дворецького Юрка Дмитровича і сказав йому:

Пішли гінця до мого сина, князя Юрія, нехай приїздить якнайскоріше, маю йому важне сказати.

І князь Юрій приїхав у Львів.

Коли князь привітався з батьком, цей сказав йому:

Тепер спочинь з дороги і покріпися, а ввечорі поговоримо про дуже важні справи. І ввечорі говорив синові:

Сину, ти вже старший, уже за рік буде тобі сорок років. Ти в силі віку, а я старіюся, немощію. Почуваю вже, що не моя сила правити державою. Не легке було моє життя, не одно, що хотів я осягнути, не осягнув, не один промах зробив я, не один гріх маю на душі - тепер пора мені відпокутувати мої гріхи. Я, сину, вирішив іти в манастир, а владу в державі передаю тобі. Знаю, що ти добрий і розумний володар, бо бачу, як правиш у себе. Тому спокійно передаю владу в твої руки, певний того, що ти не вменшиш того, що я придбав, а ще прибільшиш. Князюй, хай тобі Бог допомагає!

Зворушений син сказав:

Тату, коли така ваша воля, я буду правити всією Галицькою державою, але разом із вами. Навіщо вам іти в манастир? Я потребуватиму вашої поради.

Ні, сину, - відповів твердо князь Лев, - я рішився, й не відкличу того, що сказав.

Сын Даниила Романовича Лев был Галицким и Волынским князем. Ему приходилось бороться со множеством противников: поляками, литовцами и татарами. Этот правитель был одним из последних самостоятельных князей Западной Руси.

Ранние годы

Галицкий и Волынский князь Лев Данилович родился около 1228 года. О его детстве известно немного. Он был вторым из четырех сыновей Даниила Романовича. Первое упоминание о ребенке относится к 1240 году. Тогда он вместе с отцом побывал с визитом в Венгрии. Даниил хотел женить своего сына на дочери короля этой страны Белы и таким образом закрепить политический союз с соседом. Однако венгерский монарх отказался от предложения. И только десять лет спустя, когда Даниил побывал в Орде и снискал расположение хана, Бела IV поменял свое решение. Так Лев женился на Констанции Венгерской.

Повзрослев, наследник участвовал в нескольких военных кампаниях отца. В 1254 году Лев Данилович помогал своему тестю в его конфликте с чехами. Также сын галицко-волынского князя вел дружину в походе против ятвягов. Лев Данилович даже убил их правителя Стеикинта, принеся отцу их оружие. В то же время русские княжества зависели от татар, и Рюриковичу приходилось по приказу хана лично срывать волынские крепости.

Борьба за Галицкий престол

В 1264 году скончался Даниил Романович. Он разделил свою державу между сыновьями, дав каждому по уделу. Льву достался Перемышль. Его старший брат Шварн благодаря удачному династическому браку стал князем Литовским и в придачу получил от отца Галич и Холм. Параллельно с ними на Волыни правил их дядя Василько Романович. Лев ужасно завидовал Шварну и из-за этого пошел на настоящее преступление.

В Литве старший сын Даниила княжил вместе с братом своей литовской супруги Войшелком. Лев пригласил его на пир. Сначала Войшелк колебался, но наконец согласился приехать после дружеских заверений Василька. После продолжительного застолья правитель Перемышля убил литовца. Вот какой коварный поступок совершил Лев Данилович. Шварн ненадолго пережил своего шурина. Он скончался в 1269 году. В летописях не осталось свидетельств о характере его смерти. Так как Шварн был бездетным, все его уделы по наследству перешли к брату Льву, ставшему полноправным Галицким князем.

Литовская политика

В начале своего правления Лев оказал поддержку Болеславу в его внутренней феодальной борьбе против Воротиславского князя. Затем правитель Галича обратил свой взор на литовцев и ятвягов. Он послал против этого племени войско, которое захватило город Злину. Ятвяги не стали давать генерального сражения, испугавшись сильной русской дружины.

Вскоре Галицкий князь замирился с литовским правителем Тройденом, стал регулярно обмениваться с ним посольствами и подарками. В подобном поведении наглядно проявлялась важная черта характера этого человека, и характеристика Льва Даниловича без упоминания о ней была бы неполной: он часто менял друзей и врагов, ориентируясь только на интересы своего княжества.

Однако эта прагматичная политика имела и свои изъяны. В 1274 году хрупкий союз с Тройденом рухнул. Литовский князь отправил армию к Дрогичину. Город был захвачен, а множество жителей перебито. Лев стал просить помощи у татар. Хан Менгу-Тимур не только дал ему армию, но и повелел остальным князьям Западной Руси помочь своему родственнику.

Дружины направились к городу Новогрудку, собираясь взять важную литовскую крепость. Каждая армия шла своей дорогой. Войско Льва приблизилось к городу одним из первых. Вместе с ним был татарский отряд. Лев решил захватить крепость, не дожидаясь своих союзников. Замысел был исполнен ночью. Князь не стал уведомлять о своих намерениях союзников, несмотря на ранние договоренности. Когда к Новогрудку подошли дружины Романа Брянского и Глеба Смоленского, они и другие Рюриковичи рассердились на Льва. Князьям не понравилось, что тот не счел их равными, и разъехались по домам. После этого эпизода поход закончился.

Войны с Польшей

В 1280 году, после смерти Болеслава V Стыдливого, Лев Данилович попытался завладеть польским престолом. Однако тамошняя знать отказалась признавать его права на трон и избрала монархом племянника усопшего - Лешка Черного. Тогда князь Лев Данилович отправился в Золотую Орду к Ногаю, надеясь на помощь татар в войне с поляками. Хан действительно поддержал князя. Кроме того, восточный деспот заставил присоединиться ко Льву других Рюриковичей.

Краковский поход закончился ничем. Лев хвалился тем, что собирался дойти до столицы Польши, но вместо этого его армия принялась грабить и мародерствовать в придорожных деревнях, став уязвимой для вражеского войска. После серьезного поражения Льву пришлось вернуться на родину с пустыми руками. На следующий год уже Лешек Черный напал на Галицию, захватил город Перевореск и истребил его жителей.

Отношения с татарами

В 1283 году во владения Льва пришли татары, собиравшиеся воевать с Польшей. На запад они так и не пошли, зато стали грабить волынские и галицкие города. Орды хана Тула-Буги и Ногая убили и увели в плен около 25 тысяч человек. Многие жители Львова умерли от голода.

Еще через несколько лет, в 1287 году, русским князьям вновь пришлось идти вместе с татарами в Польшу. Лев Данилович Галицкий, как и другие его родственники, не мог бороться с ордами кочевников, поэтому покорно выполнял приказы ханов, надеясь таким образом уберечь свои земли от еще больших разрушений.

Князь Галиции и Волыни

В конце 1288 года умер Волынский князь Владимир Василькович, который приходился двоюродным братом Льву. Согласно завещанию, его престол перешел к другому сыну Даниила - Мстиславу. Лев был недоволен тем, что его младший брат в обход него получил богатое и важное княжество. Сын князя Юрий даже захватил Брест. Не желая открытой конфронтации с Мстиславом, Лев отдал своему отпрыску приказ покинуть город. Однако время вновь сыграло на руку последнему.

В 1292 году Мстислав умер, и его старший брат наследовал Волынское княжество, таким образом объединив две западные русские земли - Галицкую и Волынскую. Не прибегая к войне, князь Лев Данилович Галицкий смог восстановить державу своих предков. Он скончался в 1301 году. Умирая, правитель повелел совершить погребение без каких-либо торжеств. Монахи одели тело в простой саван и положили в руку крест.